В 2016 году ко мне обратилась клиентка с просьбой оказать юридическую защиту молодому человеку, которого обвиняют в совершении убийства.
В ходе разговора она рассказала мне, что в населенном пункте, где проживал этот молодой человек, неизвестные лица в ночное время суток проникли в магазин, где убили продавщицу и похитили деньги. Она была уверена, что он не совершал это преступление, при этом сообщила, что его задержали, ему избрана мера пресечения в виде заключения под стражей, следствие длилось уже более шести месяцев.
Вступив в защиту этого парня мне стало известно, что он обвиняется в убийстве, сопряженном с разбоем, и в разбое, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в помещение, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего.
Следователь сообщил мне, что расследование уже на стадии завершения, мой подзащитный признался в совершении в инкриминируемых ему преступлений, написал явку с повинной, дал признательные показания, которые зафиксировали на видео, с его участием проведен следственный эксперимент (проверка показаний на месте), где обвиняемый показал на месте как совершал преступление.
Меня ознакомили с множеством заключений судебных экспертиз. Таких как психолого-лингвистическая, где эксперт по имеющимся видеозаписям допроса и проверки показаний на месте обвиняемого пришел к выводу, что именно он причастен к убийству продавщицы магазина; Биологическая экспертиза, где эксперт не исключал, что в следах пота и жира оставленных на предмете (гвоздодер), которым были причинены телесные повреждения потерпевшей, имеются антигены обвиняемого. В арсенале следователя имелось даже заключение судебной генетической экспертизы, в которой было указано, что кровь, обнаруженная на одежде обвиняемого, принадлежит потерпевшей.
Я скептически отношусь к психолого-лингвистической экспертизе, поскольку считаю, что ни один психолог или другой специалист не может со 100% точностью по видеозаписи допроса, следственного эксперимента и других следственных действий установить причастность человека к какому-либо преступлению.
Судебная биологическая экспертиза также не является неоспоримым доказательством и носит предположительный характер. У «Т» была IV группа крови, а в IV группе имеются антигены I, II и III групп крови.
А вот с судебной генетической экспертизой уже сложно поспорить, но меня насторожило то, что на всей одежде моего подзащитного был обнаружен только один след крови, а именно небольшое пятно размером 2 см на внутренней стороне манжета левого рукава.
Выяснив позицию следователя, который уже готовил уголовное дело в суд и был уверен, что преступление раскрыто, я направился к своему подзащитному.
Он рассказал, что не совершал этих преступлений, а явку с повинной и признательные показания его вынудили написать оперативные сотрудники полиции, участвовавшие в раскрытии этих преступлений. Перед следственным экспериментом его предварительно готовили и показывали, что он должен был продемонстрировать на видеозаписи.
На мои вопросы, почему именно его решили обвинить в этом, он рассказал, что в ту же ночь, он отдыхал в баре, расположенном рядом с магазином, где было совершено убийство, а на следующий день должен был уезжать домой за пределы России, так как является гражданином иностранного государства. Билеты домой им были приобретены заранее, многие знали, что он уезжает. Утром следующего дня к нему пришли сотрудники полиции и задержали за административное правонарушение, которого он также не совершал. Будучи административно задержанным, в течении 2-х недель на него оказывали физическое и моральное давление, заставляя признаться в убийстве, в результате чего, осознавая безысходность, он согласился выполнить их требования. К следователю его привезли уже с заученными показаниями и явкой с повинной.
При таких обстоятельствах шансов на эффективную защиту практически не оставалось, но все же мы приняли решение не сдаваться и доказывать его невиновность.
Первым шагом к защите был дополнительный допрос обвиняемого, в котором он рассказал о своей непричастности к инкриминируемому преступлению и об оказанном на него давлении со стороны сотрудников полиции.
Нужно отметить, что такой допрос очень не понравился следователю, так как дело с полным признанием обвиняемого он уже подготавливал в суд, а после дополнительного допроса моего подзащитного ему необходимо было провести еще ряд следственных действий, в том числе и несколько очных ставок со свидетелями и оперативниками, сопровождающими расследование.
Я не питал иллюзий, что измененные показания кардинально изменят ход расследования, но именно они послужили основой для дальнейшей защиты и определили нашу позицию по уголовному делу.
Внимательно изучив предоставленные следователем процессуальные документы, у меня возникло много вопросов по поводу расследования этого уголовного дела.
В данной статье я остановлюсь на ключевых моментах, которые могут помочь многим в похожих ситуациях.
В первую очередь меня интересовал вопрос: почему по орудию убийства (гвоздодер) не проведена судебная генетическая экспертиза для идентификации и принадлежности следов пота и жира на его рукоятке, ведь данная экспертиза бесспорно бы указала на преступника. Ответ от следователя получен не был, а в моем ходатайстве о назначении такой экспертизы он отказал.
Изучив медико-криминалистическую экспертизу, согласно которой на гипсокартонном листе, вырезанном со стены подсобного помещения магазина, имеются следы крови в виде брызг слева направо, сверху вниз, только вниз и следы мелких капель, я пришел к выводу, что такой разнообразный характер следов крови говорит о размахивании предметом, которым наносились повреждения. После ознакомления с протоколами осмотров места происшествия и фото-таблицами стало ясно, что убийство произошло в небольшом подсобном помещении магазина, так как на стенах и на полу этого помещения было множество следов крови. Но осмотрев одежду своего подзащитного, я не увидел следов крови, и даже того пятна на манжете левого рукава, которое указано в судебной генетической экспертизе!
Самое интересное, что согласно выводам судебно-медицинской экспертизы трупа потерпевшей телесные повреждения ей были нанесены тупым твердым предметом в правую область головы. Согласно материалам уголовного дела и следственного эксперимента потерпевшая в момент нанесения ей телесных повреждений находилась лицом по отношению к преступнику, а это означает, что преступник наносил ей удары тупым твердым предметом, который держал в левой руке. В признательных показаниях и в ходе следственного эксперимента обвиняемый держал гвоздодер в правой руке и показывал, как наносил удары потерпевшей в левую область головы.
В этой связи было заявлено и удовлетворено ходатайство о проведении судебной ситуалогической экспертизы, по результатам которой эксперт пришел к выводу, что при том механизме, который указывает в своих допросах и следственном эксперименте мой подзащитный, невозможно причинение телесных повреждений обнаруженных у потерпевшей.
Кроме этих обстоятельств по уголовному делу были выявлены и другие факты, которые ставили под сомнение причастность моего клиента к убийству и разбою, допрошены дополнительные свидетели защиты подтверждающие его невиновность, но это ни как не повлияло на следователя и прокурора, поскольку они считали, что явки с повинной, признательных показаний и обнаруженной на его одежде капле крови принадлежащей потерпевшей, им будет достаточно для вынесения обвинительного приговора.
Несмотря на мои доводы в ходатайствах следователю и жалобах прокурору, уголовное дело было направлено в суд.
На этой стадии нами было принято решение о рассмотрении уголовного дела судом присяжных заседателей и заявлено соответствующее ходатайство.
Необходимо отметить, что специфика рассмотрения уголовного дела судом присяжных существенно отличается от рассмотрения уголовных дел в общем порядке, так как доказательства обвинения и защиты оценивают обычные люди и информацию до них нужно доводить на доступном языке.
При подготовке к судебному процессу мы выбрали правильный алгоритм представления доказательств, проанализировали все возможные вопросы и ответы, подготовили речь подсудимого. В итоге даже представитель потерпевшей высказал свое мнение о невиновности моего подзащитного. Мы доказали присяжным невиновность моего подзащитного, и он был оправдан в связи с непричастностью к инкриминируемым преступлениям и освобожден в зале суда из-под стражи.
Вывод один – боритесь за свою свободу любыми доступными способами, а для защиты привлекайте грамотных и уверенных адвокатов.
